Стезя и место - Страница 17

«Ну да: кто-кто, а уж Рудный Воевода, десятки половецких стойбищ и кочевий дымом пустивший, знает, как врасплох налететь. Сначала страх и паника, потом суматошная работа на тушении пожара, потом выплеск эмоций в скандале. Все внутри перегорело, наступает неизбежная релаксация, и готовность к отражению неожиданного нападения падает до нуля. В теории-то вы, сэр, разбираетесь, но вот приложить ее к имеющимся реалиям… М-да-с!»

– … Кричим как можно громче, все сразу, но вразнобой, щелкаем кнутами, толкаем конями, бьем сапогами в морды, загоняем в угол и заставляем сесть на землю! – продолжал наставлять Алексей.

«И это, сэр, знакомо. Цыганки, или косящие под цыганок, окружают свою жертву, все время что-то говорят, постоянно притрагиваются к ней с разных сторон, жестикулируют, заглядывают в глаза, мельтешат своими цветастыми одежками, короче говоря, активно давят на все органы чувств сразу. Результат практически всегда одинаков – сознание жертвы «зависает», как компьютер, у которого входные каналы забиты спамом. А потом жертва сама удивляется: как это получилось, что сама отдала деньги, безропотно исполняла все, что ей говорили, и не замечала, что у нее обшарили все карманы, выпотрошили сумку и так далее. Единственное спасение – агрессивная реакция: вырваться из круга, громко крикнуть, выругаться, замахнуться… вот бить, правда, не стоит – скандала не оберешься. Главное – вырваться из круга мошенниц, они сразу же отстанут и примутся искать другую жертву, потому что прекрасно знают – агрессивная реакция начисто отшибает их воздействие и дальше заниматься этим «клиентом» бесполезно. Правда, женщинам агрессивная реакция менее свойственна, поэтому они и оказываются в роли жертвы гораздо чаще мужчин.

Вот так, сэр, метод проведения боевой операции за века выродится в технологию мелкого мошенничества и карманной кражи. Хотя… пожалуй, нет. ОМОН и другие спецподразделения при захвате преступников, например, или освобождении заложников делают то же самое. Топот, крики, бряцанье оружием, тычки и удары, битье стекол, вышибание дверей, если надо, то и стрельба в воздух, использование взрывпакетов и светошумовых гранат… что там у них еще в арсенале воздействия? Неважно, главное, что «клиенты» от всего этого «концерта» тупеют так, что теряют способность выполнять даже простейшие команды типа «лечь на пол». Ну а агрессивной реакцией от этих ребят не отмажешься – себе же хуже сделаешь».

* * *

Сценарий захвата острога, предложенный Алексеем, реализовался практически стопроцентно, по крайней мере на начальном этапе. Растрепанные и чумазые острожане, сбившись в толпу неподалеку от ворот, столь эмоционально выясняли причину возгорания и виновников оного, что не расслышали даже грохота копыт по настилу моста, и дружно, словно отара овец, шарахнулись в сторону от ворвавшихся в острог, орущих, завывающих и щелкающих кнутами всадников.

Шарахнулись, ну и замечательно, Алексей специально предупредил личный состав, что гнать толпу предпочтительнее туда, куда она сама сначала дернется, а останавливать да разворачивать – лишняя морока и потеря времени. Главное – прижать людей к какой-нибудь стене, а еще лучше – загнать в закуток или тупик, откуда есть только один выход.

Жители острога шарахнулись почему-то в сторону сарая с разворошенной крышей и распахнутыми воротами, из темного нутра которого несло гарью – именно этот сарай (вернее, его содержимое) и поджег Стерв по наущению Герасима, проковыряв снаружи дырку между бревнами тына, который служил задней стеной сарая. Туда-то отроки и погнали впавшую в панику толпу.

Не обошлось и без сопротивления, все-таки у многих острожан в руках еще был пожарный инвентарь. Один мужик замахнулся на Алексея топором, но ударить не успел, а упал навзничь, получив мечом плашмя по голове, еще один попытался ткнуть Анисима багром, которым, по всей видимости, только что разламывал крышу сарая. Анисим хладнокровно отвел багор вверх и заставил коня сбить нападающего грудью. Еще один владелец топора кинулся к Немому, но тот даже руками шевелить не стал, просто, выпростав ногу из стремени, двинул мужика сапогом в лицо.

На этом всякое сопротивление, казалось, и закончилось – толпа, теснимая всадниками, закрывая руками головы от не столько хлещущих, сколько громко щелкающих кнутов, послушно отступала к распахнутым воротам сарая, вдавливая внутрь тех, кто оказался к этим воротам ближе других. Десятку Роськи, державшемуся чуть позади и не сводящему с толпы взведенных самострелов, стрелять было как будто и не в кого. Однако толпа суть зверь совершенно безумный (об этом Алексей специально предупреждал отроков) и способна на что угодно, а потому готовыми надо было быть ко всему.

Из заднего ряда, уже прижатого к стене, неожиданно поднялась женщина (видимо, встав ногами на какой-то предмет) и так ловко метнула в отрока Евлампия деревянное ведро, что вышибла его из седла. Нервы у ребят были напряжены до предела, и потому сразу трое стрелков, не дожидаясь команды Роськи, нажали на спуск самострела. Все трое попали, и женщина упала вперед, прямо на головы стоящих перед ней людей, заливая их кровью из разорванной болтом шеи. Что послужило «спусковым крючком» к дальнейшему, неизвестно – то ли прошуршавшие над самыми головами болты, то ли предсмертный крик женщины, то ли труп, свалившийся прямо на головы, но толпа рванула в разные стороны. Вернее, попыталась рвануть. Острог был застроен очень тесно, и на «пятачке» перед воротами в тыне, исполнявшем роль главной площади поселения, было и без всадников Младшей стражи отнюдь не просторно, а в результате нападения и вообще началась настоящая давка.