Стезя и место - Страница 88

– Ну-ка поднимите его! – скомандовал он толкущимся рядом отрокам. – Сейчас эта гнусь за все расчет получит. И за Яньку убитого, и за… – Отрока, которого Утый ударил мечом, Мишка не узнал, – …за все!!! Встать, угребище тухлое!!!

Утый с помощью отроков поднялся на ноги, но было видно, что окружающее он воспринимает смутно. Правое запястье у него было неестественно вывернуто, видать, фехтовальщиком, против Савелия, полевед оказался вовсе никаким. Бабы опять заголосили дуэтом.

– Заткнуть баб!!!

Под звук затрещин и бабий визг Мишка нагнулся, намотал на руку пучок мокрой травы, выдернул его из земли и несколько раз вмах хлестнул Утыя мокрым комком земли и корней по лицу. Присмотрелся и повторил операцию еще раз. Сзади послышался топот копыт и голос десятника Егора:

– Чего это тут?

– Боярич чудесит опять! – раздалось в ответ. – Чего-то, видать, удумал…

После третьей серии ударов мокрым пучком травы по лицу взгляд полеведа обрел наконец осмысленность, и он даже попытался защититься левой рукой.

– Очнулся, урод? Слышишь меня?

Утый с ненавистью глянул на стоящего перед ним голого по пояс, перемазанного кровью отрока и неразборчиво пробормотал ругательство.

– Значит, слышишь. – Мишка вытащил из подсумка бронзового лиса и поднес его к лицу полеведа. – Гляди сюда! Знаешь, кто это такой? Это – зверь Велеса! Слыхал?

Утый непонимающе смотрел то на статуэтку, то на отрока. Мишка еще раз хлестнул полеведа по лицу и заорал:

– Слыхал, я спрашиваю!!! – Не дождавшись ответа, швырнул под ноги ненужную больше траву и ткнул указательным пальцем в сторону женщины, державшей на руках малыша. – Щенка мне! Быстро!

Отроки, стоявшие возле женщин, недоуменно уставились на боярича. Никто даже и не шевельнулся, чтобы исполнить приказ.

– Подать мне выродка! – Мишка топнул босой ногой. – Я что сказал?!

Шурша сапогами по мокрой траве, Немой вышел из-за Мишкиной спины и вырвал мгновенно зашедшегося криком ребенка из рук бледной до синевы, беззвучно раскрывающей рот женщины. Отпихнув искалеченной левой рукой сунувшуюся вслед бабу, он отшагнул назад и протянул малыша своему воспитаннику.

– Чуешь кровушку, Лис? – обратился Мишка к бронзовой фигурке, перекрывая своим голосом детский крик. – Сладкая кровушка, чистая, детская.

– Оставь дитя, злыдень!!!

Утый рванулся из рук отроков и почти вырвался, но тут Немой ударил его ногой по голени, и полевед осел на землю.

– А ты моих детей пожалел?! – проорал в ответ Мишка. – С чего мне твое отродье жалеть?

– Эй, парень… – Ратник Савелий качнулся в сторону Мишки, но, увидев оскаленный рот Немого, замер, не сделав и шагу.

Мишка извлек из ножен кинжал и перехватил двумя пальцами левой руки, в которой держал лиса, ручку ребенка. Утый издал горлом булькающий звук и замер, глядя на кинжал расширившимися глазами, стоящие возле него отроки разом побледнели, а Савелий торопливо перекрестился. Сзади тоже раздался какой-то невнятный шум. Кинжал скользнул мимо детской ручки и наколол Мишкин палец, но видели это только сам Мишка и Немой. Выжав на плоскую сторону клинка несколько капель крови, Мишка отпустил ребенка и провел кинжалом по морде бронзового лиса.

– Чуешь кровушку, зверь Велесов? Запомнил, чья она?

– А-к-к… – Утый силился что-то сказать, но не мог выдавить из себя ни слова, только тянулся здоровой рукой к ребенку.

– Ты! – Мишка выставил руку с кинжалом в сторону полеведа. – Или ты сейчас приносишь мне клятву на крови собственного дитя, или зверь Велеса распорядится твоим выродком, а через него и всем твоим родом… – Мишка напряг голос и повторил: – …ВСЕМ ТВОИМ РОДОМ так, как ему Владыка Подземного Царства повелит! Ну! Не дожидайся, пока солнце взойдет, поздно будет!!!

– Н-н-н… – Утый одновременно кивал и делал вытянутой рукой отрицающий жест. – Н-н-не… да-а-а!!!

Полевед, размазывая капли крови, провел пальцами по подставленному кинжалу, мазанул кровью себе по лбу и невнятно забормотал. Мишка только и разобрал:

– …Рабом… навечно… на полной твоей воле…

– Сказано и услышано людьми и богами! В Прави, Яви и Нави! – провозгласил Мишка, когда Утый перестал бормотать. Потом воткнул в землю кинжал и, взяв в правую руку нательный крест, поднял его между ребенком и бронзовым лисом. – Крест Святой, Животворящий ставит рубеж меж тобой, зверь Велеса, и этим ребенком! И быть сему рубежу нерушимым по молитве Святой, воле Божьей и заступе Царицы Небесной, длань свою милостивую над детьми невинными простирающей! А знаком верности сих слов да будет чудесное излечение плоти ребенка, хладным железом уязвленной! Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно, и во веки веков. Аминь!

Мишка перекрестился, отмечая боковым зрением, как замахали крестным знамением окружающие, оглянулся на Немого и сказал уже обычным голосом:

– Андрей, покажи всем.

Немой поднял ребенка над головой и развернул его ладонь так, чтобы было видно всем: ни малейшего пореза на детской ручке нет. Некоторое время над собравшимися висела тишина, а потом кто-то из отроков полушепотом, словно сам себе не веря, выговорил:

– Зажило… – помолчал немного и восторженно завопил во весь голос: – Зажило!!! Как не было!!!!

Следом за ним радостно загомонили и остальные. Немой немного потоптался, глядя на обеих женщин, лежащих в обмороке, и сунул ребенка полеведу, Мишка, вытащив кинжал из земли, нашел глазами Зверя и потихоньку пошлепал по мокрой траве к своему коню. И тут, словно специально подобрав подходящий момент, первые лучи солнца осветили верхушки деревьев, вызвав новую волну радостного гомона.